Э.Ионеско. Урок
Комическая драма. Перевод Н.Мавлевич, 1991
Москва, изд-во "Текст", 1991
OCR & spellcheck: Ольга Амелина, январь 2006


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

У ч и т е л ь, лет 50-60.
У ч е н и ц а, 18 лет.
С л у ж а н к а, лет 45-50.


Декорации

Кабинет старого учителя, служащий также столовой. С левой стороны сцены дверь, выходящая на лестничную площадку;
в глубине, с правой стороны, — другая, ведущая в коридор квартиры.
В глубине, левее, небольшое окно с простыми занавесками, снаружи перед окном — горшки с простенькими цветами. Из окна
видна панорама небольшого городка: невысокие дома с красными черепичными крышами. Серовато-голубоватое небо. Справа
на сцене стоит деревенский буфет. Посреди комнаты стол, одновременно обеденный и письменный. Перед ним три стула, еще
два — справа и слева от окна; на стенах, оклеенных светлыми обоями, несколько полок с книгами.
Поднимается занавес, довольно долго сцена остается пустой. Наконец раздается звонок в левую дверь.

Г о л о с  С л у ж а н к и (за кулисами). Да-да. Сию минуту.

Появляется сама Служанка, которая, видимо, бегом спустилась со второго этажа и запыхалась. Это крупная краснолицая
женщина лет 45-50, в деревенском чепце.
Служанка стремительно вбегает через правую дверь, которая захлопывается за ней, и спешит, вытирая фартуком
руки, к левой. Раздается еще один звонок.

Сейчас. Уже иду. (Открывает дверь.)

Входит 18-летняя девушка в строгом сером платье с белым воротничком, под мышкой зажат портфель.

Добрый день, мадмуазель.
У ч е н и ц а. Добрый день, мадам. Господин учитель дома?
С л у ж а н к а. Вы пришли на урок?
У ч е н и ц а. Да, мадам.
С л у ж а н к а. Он вас ждет. Присядьте пока, а я доложу.
У ч е н и ц а. Благодарю вас, мадам.

Она садится к столу, лицом к публике. Служанка все так же торопливо выходит в дверь, ведущую
внутрь квартиры, и зовет Учителя.

С л у ж а н к а. Мсье, к вам ученица. Пожалуйте вниз.
Г о л о с  У ч и т е л я (дребезжащий). Спасибо... Иду... Одну минутку...

Служанка уходит. Ученица сидит, выпрямившись, на стуле, положив портфель на колени, и послушно ждет; мельком оглядев
комнату, мебель, потолок, достает из портфеля тетрадь, листает ее, задерживается на какой-то странице и как будто повторяет
урок или проверяет в последний раз домашнее задание. Она производит впечатление воспитанной, учтивой, но подвижной, жизнерадостной, энергичной девушки с приветливой улыбкой; по ходу действия ее движения замедляются, делаются вялыми;
из веселой и улыбчивой она становится грустной и мрачной; бодрость ее сменяется усталостью и апатией, а к концу пьесы она выказывает явные признаки нервной депрессии: с трудом подбирает и выговаривает слова, язык у нее заплетается и, кажется,
вот-вот отнимется совсем. Самоуверенность Ученицы, доходящая до строптивости, мало-помалу исчезает, девушка словно
превращается в неодушевленный предмет, в безвольную куклу в руках Учителя, все ее чувства и естественные рефлексы настолько атрофируются, что даже последнее его деяние не вызовет у нее никакой реакции, лишь в глазах на неподвижном лице отразится несказанное изумление и ужас; переход от одного состояния к другому должен, разумеется, происходить незаметно.
Входит Учитель. Сухонький старичок с седой бородкой; в черной ермолке, пенсне, в длинном черном учительском сюртуке с пристежным воротничком, при черном галстуке, в черных туфлях. Он чрезвычайно вежлив, очень застенчив, даже несколько запинается, в общем — типичный учитель, воплощенная благопристойность. То и дело потирает руки, а в глазах по временам вспыхивает и тут же гаснет
похотливый блеск.
По ходу действия робость его постепенно и незаметно исчезает, похотливый блеск разгорается в жадное, неистовое пламя. Поначалу кажущийся безобиднейшим существом, Учитель мало-помалу становится все более самоуверенным, раздражительным, агрессивным, властным и наконец совершенно подчиняет себе пассивную Ученицу. Его голос, вначале дребезжащий и слабенький, набирает силу, становится мощным, как трубный глас, в то время как голос Ученицы, вначале звонкий и ясный, превращается в чуть слышный шепот.
В первых сценах Учитель может чуть-чуть заикаться.

У ч и т е л ь. Добрый день, мадмуазель... По всей вероятности, вы и есть новая ученица?
У ч е н и ц а (светски-непринужденно оборачивается, встает навстречу Учителю, подает ему руку). Да, мсье. Добрый день, мсье. Как видите, я пришла вовремя. Мне не хотелось опаздывать.
У ч и т е л ь. Прекрасно, мадмуазель. Благодарю вас. Не стоило торопиться. Виноват, я заставил вас ждать... Я тут... как раз заканчивал... Словом, прошу прощенья... Извините...
У ч е н и ц а. Не стоит извинений, мсье. Какие пустяки.
У ч и т е л ь. Виноват... Вы легко нашли мой дом?
У ч е н и ц а. О да... Сразу... Я спросила. Вас здесь все знают.
У ч и т е л ь. Я живу в этом городе уже тридцать лет. А вы приехали совсем недавно? Вам здесь нравится?
У ч е н и ц а. О да, вполне. Красивый, приятный город, с прекрасным парком, пансионатом, епископом, красивыми домами, улицами, проспектами...
У ч и т е л ь. Вы правы, мадмуазель. И все же мне бы хотелось жить в другом месте. В Париже или хотя бы в Бордо.
У ч е н и ц а. Вы любите Бордо?
У ч и т е л ь. Не знаю. Я там не бывал.
У ч е н и ц а. Тогда, значит, бывали в Париже?
У ч и т е л ь. Нет, и там не бывал. Кстати, не могли бы вы сказать, Париж — это столица... чего?
У ч е н и ц а (ищет ответ). Париж... это столица... (Вспомнив и просияв.) Франции?
У ч и т е л ь. Конечно, мадмуазель, браво, хорошо, просто отлично. Поздравляю. В географии вы сильны. Столицы знаете назубок.
У ч е н и ц а. О, мсье, еще не все, их так трудно выучить.
У ч и т е л ь. Ничего, со временем запомните. Главное — упорство... Да, мадмуазель, было бы, с позволения сказать, терпение... терпение и упорство... И, вот увидите, все получится... Сегодня хорошая погода... или не очень... Нет, все-таки ничего... Главное, не слишком плохая... Э-э... Нет дождя, и снега тоже.
У ч е н и ц а. Последнее было бы несколько странно, сейчас как-никак лето.
У ч и т е л ь. Разумеется, мадмуазель, именно это я и собирался сказать... но со временем вы узнаете, что ничего невозможного нет.
У ч е н и ц а. Конечно, мсье.
У ч и т е л ь. В этом мире ни в чем нельзя быть уверенным.
У ч е н и ц а. Снег бывает зимой. Зима — одно из четырех времен года. А три других, это... э-э... ве... вес...
У ч и т е л ь. Ну-ну?
У ч е н и ц а. ...Вес... весна, потом лето... а потом... э-э...
У ч и т е л ь. Начинается так же, как «осина»...
У ч е н и ц а. Ах да — осень...
У ч и т е л ь. Правильно, мадмуазель, совершенно верно. Вы, я вижу, способная ученица. Вы прекрасно усваиваете, умны, весьма эрудированы, и у вас, как мне кажется, хорошая память.
У ч е н и ц а. Правда, я хорошо знаю времена года?
У ч и т е л ь. Конечно, хорошо... или почти что... но постепенно все придет. Пока неплохо и так. А скоро будете знать все времена года наизусть, с закрытыми глазами. Как я.
У ч е н и ц а. Это так трудно.
У ч и т е л ь. О нет. Нужно только сделать усилие, постараться, проявить прилежание. Вот увидите. И все получится, будьте уверены.
У ч е н и ц а. О, я так хочу! Я просто жажду учиться. И папа с мамой тоже хотят, чтобы я углубила свои знания и получила специальное образование. Они считают, что общей культуры, даже весьма обширной, в наше время недостаточно.
У ч и т е л ь. Ваши родители совершенно правы, мадмуазель. Вам надо продолжать образование. Осмелюсь сказать, образование просто необходимо. Современная жизнь так сложна.
У ч е н и ц а. Да, весьма непроста... К счастью, мои родители достаточно состоятельны и могут помочь мне получить высшее образование.
У ч и т е л ь. Значит, вы собираетесь сдавать экзамен...
У ч е н и ц а. Да, на степень доктора, и как можно скорее. Через три недели.
У ч и т е л ь. А диплом бакалавра у вас, позвольте спросить, есть?
У ч е н и ц а. Да, я бакалавр естественных и гуманитарных наук.
У ч и т е л ь. О, в вашем возрасте это очень и очень недурно. И в какой же области собираетесь экзаменоваться? В прикладной технике или отвлеченной философии?
У ч е н и ц а. Папа с мамой хотели бы, если вы сочтете возможным, подготовить меня в такой короткий срок, чтобы я сдавала экзамен на полного доктора всех наук.
У ч и т е л ь. На полного? О, я восхищен вашей смелостью. Что ж, попытаемся сделать все возможное. Впрочем, у вас уже имеется изрядный багаж знаний. При том, что вы так молоды.
У ч е н и ц а. О, мсье!
У ч и т е л ь. Но в таком случае, позволю себе заметить, следует приняться за дело немедленно. У нас мало времени.
У ч е н и ц а. Конечно, мсье, вы абсолютно правы. Я и сама прошу вас о том же.
У ч и т е л ь. Не угодно ли вам будет сесть... вот сюда... И... не будете ли вы возражать, если я, с вашего позволения, тоже сяду, вот здесь, напротив вас?
У ч е н и ц а. Разумеется, мсье. Сделайте милость.
У ч и т е л ь. Благодарю покорно. (Они садятся за стол друг напротив друга, боком к зрителям.) Так. Вы принесли книги и тетради?
У ч е н и ц а (достает из портфеля книги и тетради). Конечно, все, что нужно.
У ч и т е л ь. Превосходно, мадмуазель. Превосходно. Тогда, если вы ничего не имеете против... мы можем начать?
У ч е н и ц а. О да, мсье, я в вашем распоряжении.
У ч и т е л ь. В моем распоряжении?.. (Глаза его вспыхнули, он встрепенулся, но быстро овладел собой.) О, напротив, мадмуазель, это я в вашем распоряжении. Я ваш покорный слуга.
У ч е н и ц а. О, мсье...
У ч и т е л ь. Итак, если вам угодно... мы... пожалуй... пожалуй. приступим... и для начала посмотрим, каков объем ваших знаний, чтобы определить порядок дальнейших занятий... Итак, разбираетесь ли вы в количественных категориях?
У ч е н и ц а. Более или менее... так себе...
У ч и т е л ь. Что ж. Посмотрим. (Потирает руки.)

Входит Служанка, идет к буфету, что-то ищет, медлит. Учителя это как будто раздражает.

Итак, не угодно ли вам, мадмуазель, уделить некоторое время арифметике...
У ч е н и ц а. С превеликим удовольствием.
У ч и т е л ь. Это довольно новая, вполне современная наука, или, вернее говоря, не столько наука, сколько научный метод... А также лекарственное средство. (Служанке.) Вы кончили, Мари?
С л у ж а н к а. Да, мсье, я искала тарелку. Ухожу...
У ч и т е л ь. Поскорее. Идите, пожалуйста, к себе на кухню.
С л у ж а н к а. Да, мсье. Уже иду. (Направляется к двери, но не уходит.) Простите, мсье, но будьте осторожны, сохраняйте спокойствие.
У ч и т е л ь. Это просто смешно, Мари. Не беспокойтесь.
С л у ж а н к а. Вы всегда так говорите.
У ч и т е л ь. Что за возмутительные намеки! Я сам отлично знаю, как себя вести. Слава Богу, не маленький.
С л у ж а н к а. Вот именно. Не стоило бы начинать урок с арифметики. Арифметика слишком утомляет и возбуждает.
У ч и т е л ь. Право, я уже не в том возрасте, чтобы выслушивать наставления. И вообще, с какой стати вы вмешиваетесь? Я свое дело знаю. А вам здесь нечего делать.
С л у ж а н к а. Ладно, мсье. Не говорите потом, что я вас не предупреждала.
У ч и т е л ь. Я не нуждаюсь в ваших советах, Мари.

Служанка уходит.

Простите, мадмуазель, за досадное промедление. Извините эту женщину... Она вечно боится, как бы я не переутомился. Беспокоится за мое здоровье.
У ч е н и ц а. Не стоит извинений. Это только доказывает ее преданность. Она к вам привязана. А верные слуги так редки.
У ч и т е л ь. Да, но это уж чересчур. Какие-то нелепые опасения. Однако вернемся к арифметике.
У ч е н и ц а. Я вас слушаю.
У ч и т е л ь. Итак, мы с вами вступаем в область арифметики.
У ч е н и ц а. Да, мсье, вступаем.
У ч и т е л ь (острит). Не сходя с места.
У ч е н и ц а (оценив юмор). В самом деле, мсье.
У ч и т е л ь. Ну, стало быть, арифметика. Давайте же посчитаем.
У ч е н и ц а. Охотно, мсье.
У ч и т е л ь. Не затруднит ли вас ответить...
У ч е н и ц а. О, конечно, мсье, спрашивайте.
У ч и т е л ь. Сколько будет к одному прибавить один?
У ч е н и ц а. К одному прибавить один будет два.
У ч и т е л ь (восхищенный знаниями Ученицы). Великолепно! Я вижу, вы уже весьма основательно приготовлены. И без труда сдадите докторский экзамен.
У ч е н и ц а. Рада слышать. Тем более из ваших уст.
У ч и т е л ь. Продолжим. Сколько будет два и один?
У ч е н и ц а. Три.
У ч и т е л ь. Три и один?
У ч е н и ц а. Четыре.
У ч и т е л ь. Четыре и один?
У ч е н и ц а. Пять.
У ч и т е л ь. Пять и один?
У ч е н и ц а. Шесть.
У ч и т е л ь. Шесть и один?
У ч е н и ц а. Семь.
У ч и т е л ь. Семь и один?
У ч е н и ц а. Восемь.
У ч и т е л ь. Семь и один?
У ч е н и ц а. Восемь... штрих.
У ч и т е л ь. Прекрасный ответ! Семь и один?
У ч е н и ц а. Восемь... два штриха.
У ч и т е л ь. Замечательно! Семь и один?
У ч е н и ц а. Восемь, три штриха. А иногда девять.
У ч и т е л ь. Великолепно! Выше всяческих похвал. Бесподобно! Искренне рад за вас, мадмуазель. Достаточно. Ясно, что в сложении вам нет равных. Посмотрим, как обстоит дело с вычитанием. Скажите, если это не слишком утомит вас, сколько будет от четырех отнять три?
У ч е н и ц а. От четырех отнять три?.. От четырех три?
У ч и т е л ь. То есть вычтите три из четырех.
У ч е н и ц а. Это будет... семь?
У ч и т е л ь. Простите, но я вынужден возразить вам. Если от четырех отнять три, никак не получится семь. Вы ошиблись: семь будет, если к четырем прибавить три, — прибавить, а не отнять... А мы занимаемся уже не сложением, а вычитанием.
У ч е н и ц а (силясь понять). Да, да...
У ч и т е л ь. От четырех отнять три... будет?.. Ну же?
У ч е н и ц а. Четыре?
У ч и т е л ь. Нет, мадмуазель, неверно.
У ч е н и ц а. Тогда три.
У ч и т е л ь. Опять неверно... Весьма сожалею... но ответ неправильный.
У ч е н и ц а. От четырех отнять три... От четырех отнять три... От четырех три?.. Но не десять же?
У ч и т е л ь. Конечно, нет, мадмуазель. Надо не гадать, а думать. Давайте подумаем вместе. Вы умеете считать?
У ч е н и ц а. Да, мсье. Один... два... э-э...
У ч и т е л ь. Значит, умеете? А до скольких?
У ч е н и ц а. До... до бесконечности.
У ч и т е л ь. Это невозможно, мадмуазель.
У ч е н и ц а. Ну, тогда, скажем, до шестнадцати.
У ч и т е л ь. Что ж, вполне достаточно. Будем довольствоваться малым. Прошу вас, приступайте к счету.
У ч е н и ц а. Один... два... что там после двух... три, четыре...
У ч и т е л ь. Стоп. Остановитесь, мадмуазель. Какое число больше? Три или четыре?
У ч е н и ц а. Э-э... Три или четыре? Какое больше? Из трех и четырех? В каком смысле больше?
У ч и т е л ь. Ну, одни числа бывают больше, другие меньше. В больших содержится больше единиц, чем...
У ч е н и ц а. Чем в меньших?
У ч и т е л ь. Если, конечно, эти меньшие не состоят из меньших единиц. В таком случае в меньших числах содержится больше единиц, чем в больших... если единицы разные...
У ч е н и ц а. Значит, меньшие числа могут быть больше, чем большие?
У ч и т е л ь. Оставим это. Иначе мы уклонимся далеко в сторону. Запомните только, что есть числа, а есть величины, суммы, группы, есть множество разных множеств: сливы, вагоны, гуси, семечки и т.д. Предположим для простоты, что все числа равного качества, тогда большими будут те, в которых содержится большее количество равных единиц.
У ч е н и ц а. В каком их больше, то и будет большим? О, я поняла, мсье, вы приравниваете количество к качеству.
У ч и т е л ь. Все это слишком абстрактно, мадмуазель, слишком абстрактно. И вам пока не нужно. Вернемся к нашему примеру и будем рассматривать лишь данный отдельный случай. А общие теории пока отложим. Итак, мы имеем число четыре и число три, в каждом из них содержится неизменное количество единиц, какое же число больше, большее или меньшее?
У ч е н и ц а. Простите, мсье... Что вы понимаете под большим числом? То, которое менее мало, чем другое?
У ч и т е л ь. Именно, мадмуазель, именно так. Вы отлично поняли.
У ч е н и ц а. Тогда, значит, четыре.
У ч и т е л ь. Что четыре? Больше или меньше, чем три?
У ч е н и ц а. Меньше... то есть больше.
У ч и т е л ь. Отличный ответ. На сколько же единиц четыре отличается от трех? Или, если угодно, сколько единиц между тремя и четырьмя?
У ч е н и ц а. Между тремя и четырьмя нет никаких единиц, мсье. Четыре идет сразу за тремя. Между ними ничего нет!
У ч и т е л ь. Вы меня не поняли. Это я виноват.. Должно быть, неточно выразился.
У ч е н и ц а. Нет, мсье, это я виновата.
У ч и т е л ь. Смотрите. Вот три спички. А вот еще одна, всего четыре. Смотрите внимательно, у вас четыре спички, одну я забираю, сколько остается?

Ни спичек, ни прочих упоминаемых в дальнейшем предметов на самом деле нет; в нужный момент Учитель,
встав из-за стола, будет писать несуществующим мелом на несуществующей доске и т.д.

У ч е н и ц а. Пять. Если три и один будет четыре, то четыре и один будет пять.
У ч и т е л ь. Да нет. Совсем не то. Вас все тянет к сложению. Но надо же и вычитать. Надо не только собирать, но и разбирать. Это и есть жизнь. Философия. Наука. Это и есть прогресс, цивилизация.
У ч е н и ц а. Конечно, мсье.
У ч и т е л ь. Вернемся к спичкам. Итак, у меня четыре штуки. Одну убираем, и остается?..
У ч е н и ц а. Не знаю.
У ч и т е л ь. Ну подумайте хорошенько. Я понимаю, это нелегко. Но вы достаточно развиты, чтобы сделать необходимое умственное усилие и понять. Ну же?
У ч е н и ц а. Нет, не могу. Не знаю.
У ч и т е л ь. Возьмем пример попроще. Допустим, у вас было бы два носа, и я бы оторвал вам один... сколько бы у вас осталось носов?
У ч е н и ц а. Нисколько.
У ч и т е л ь. Как нисколько?
У ч е н и ц а. Ведь теперь у меня один нос, и вы его пока не оторвали. А если оторвете, не останется ни одного.
У ч и т е л ь. Вы не поняли мой пример. Тогда представьте себе, что у вас только одно ухо.
У ч е н и ц а. Представила.
У ч и т е л ь. Я прибавил вам еще одно. Сколько у вас теперь стало ушей?
У ч е н и ц а. Два.
У ч и т е л ь. Так. Прибавлю еще одно. Сколько теперь?
У ч е н и ц а. Три уха.
У ч и т е л ь. Одно отрываю... Сколько остается?
У ч е н и ц а. Два.
У ч и т е л ь. Так. Отрываю еще одно. Сколько теперь?
У ч е н и ц а. Два.
У ч и т е л ь. Да нет же. У вас было два, а я одно оторвал... оторвал и съел! Сколько у вас осталось ушей?
У ч е н и ц а. Два.
У ч и т е л ь. Но если я одно съел, то и осталось одно!
У ч е н и ц а. Два.
У ч и т е л ь. Одно.
У ч е н и ц а. Два.
У ч и т е л ь. Одно!
У ч е н и ц а. Два!
У ч и т е л ь. Одно!!
У ч е н и ц а. Два!!
У ч и т е л ь. Одно!!!
У ч е н и ц а. Два!!!
У ч и т е л ь. Нет, так не пойдет! Не получается. Видимо, пример недостаточно... наглядный. Послушайте меня.
У ч е н и ц а. Слушаю, мсье.
У ч и т е л ь. Допустим, у вас... у вас... у вас...
У ч е н и ц а. Десять пальцев!
У ч и т е л ь. Если угодно. Хорошо. Чудесно. Итак, у вас десять пальцев.
У ч е н и ц а. Да, мсье.
У ч и т е л ь. Сколько бы у вас было пальцев, если бы их было пять?
У ч е н и ц а. Десять, мсье.
У ч и т е л ь. Да нет же, нет!
У ч е н и ц а. Да, мсье.
У ч и т е л ь. А я говорю — нет!
У ч е н и ц а. Вы же сами только что сказали, что у меня десять пальцев.
У ч и т е л ь. Да, но потом я сказал еще, что их стало пять!
У ч е н и ц а. Но у меня же не пять, а десять пальцев!
У ч и т е л ь. Так. Попробуем по-другому... Ограничимся для вычитания числами от одного до пяти... Сейчас вы все поймете, мадмуазель. Я вам все объясню. (Принимается писать на несуществующей доске. Подвигает ее к Ученице, та поворачивается и смотрит на доску.) Вот смотрите, мадмуазель... (Делает вид, что рисует на доске палочку, над ней цифру «1», затем две палочки и цифру «2», три — и цифру «З», четыре — и цифру «4».) Видите?..
У ч е н и ц а. Да, мсье.
У ч и т е л ь. Это палочки, мадмуазель, палочки. Вот одна палочка, вот две палочки, вот три палочки, вот четыре и вот пять. Одна палочка, две палочки, три палочки, четыре палочки и пять палочек — это числа. Когда мы считаем палочки, каждая палочка у нас — единица, мадмуазель... Повторите, что я сейчас сказал.
У ч е н и ц а. «Единица, мадмуазель. Повторите, что я сейчас сказал».
У ч и т е л ь. Иначе говоря, это цифры! Или числа! Один, два, три, четыре, пять — это элементы числового ряда, мадмуазель.
У ч е н и ц а (неуверенно). Да, мсье. Элементы — это цифры, или палочки, или единицы, или числа...
У ч и т е л ь. Одновременно... То есть, по сути, здесь перед вами вся арифметика.
У ч е н и ц а. Да, мсье. Конечно, мсье. Благодарю вас, мсье.
У ч и т е л ь. Теперь вы можете считать с помощью этих элементов, складывать или вычитать...
У ч е н и ц а (повторяя, чтобы лучше запомнить). Значит, палочки — это цифры и они же числа и единицы?
У ч и т е л ь. Гм... можно сказать и так. И что же?
У ч е н и ц а. Можно вычесть две единицы из трех единиц? и две двойки из трех троек можно? или две цифры из четырех чисел? или три числа из одной единицы?
У ч и т е л ь. Нет, мадмуазель.
У ч е н и ц а. Почему же, мсье?
У ч и т е л ь. Потому что, мадмуазель.
У ч е н и ц а. Потому что — что, мсье? Разве это не одно и то же?
У ч и т е л ь. Нельзя и все, мадмуазель. Такие вещи не объясняются. Они понятны в силу внутреннего математического чутья. А оно или есть, или нет.
У ч е н и ц а. Жаль!
У ч и т е л ь. Послушайте, мадмуазель, если вы не способны понять азы, первоосновы арифметики, вы никогда не станете грамотным инженером. И уж тем более — преподавателем в высшей политехнической школе или в высшем дошкольном учреждении. Все это, бесспорно, сложно, очень и очень отвлеченно... разумеется... но как же, без глубоких знаний основ, вы сможете сосчитать в уме — а это самое малое, что требуется от рядового инженера, — сколько будет, ну, скажем, если три миллиарда семьсот пятьдесят пять миллионов девятьсот девяносто восемь тысяч сто пятьдесят один умножить на пять миллиардов сто шестьдесят два миллиона триста три тысячи пятьсот восемь?
У ч е н и ц а. Это будет девятнадцать квинтиллионов триста девяносто квадриллионов два триллиона восемьсот сорок четыре миллиарда двести девятнадцать миллионов сто шестьдесят четыре тысячи пятьсот восемь...
У ч и т е л ь (удивленно). Нет. Кажется, не так. Должно получиться девятнадцать квинтиллионов триста девяносто квадриллионов два триллиона восемьсот сорок четыре миллиарда двести девятнадцать миллионов сто шестьдесят четыре тысячи пятьсот девять...
У ч е н и ц а. Нет... пятьсот восемь...
У ч и т е л ь (сосчитав в уме, с нарастающим изумлением). Да... Вы правы... ответ, действительно... (Невнятно бормочет.) квадриллионов... триллионов... миллиардов... миллионов... (Разборчиво.) Сто шестьдесят четыре тысячи пятьсот восемь... (Ошеломленно.) Но каким образом вы это вычислили, если вам недоступны простейшие приемы арифметического мышления?
У ч е н и ц а. Очень просто. Поскольку я не могу положиться на свое арифметическое мышление, я взяла и выучила наизусть все результаты умножения, какие только возможны.
У ч и т е л ь. Потрясающе... Однако позвольте вам заметить, мадмуазель, меня это ни в коей мере не удовлетворяет, и я не стану вас хвалить, ибо в математике вообще и в арифметике в частности главным следует считать — а арифметика только и делает, что считает, — ясное понимание... Вы должны были получить этот ответ, как и любой другой, путем математических рассуждений, путем дедукции и индукции. Математика — заклятый враг зубрежки, и хотя память — прекрасная вещь, но для математики она губительна!.. Так что я не удовлетворен... отнюдь... так не годится...
У ч е н и ц а (удрученно). Увы, мсье.
У ч и т е л ь. Ну ладно, оставим это пока. Перейдем к другим дисциплинам...

Входит Служанка.

С л у ж а н к а. Кхе-кхе, мсье!
У ч и т е л ь (не слыша ее). Весьма досадно, что вы так мало сведущи в математике...
С л у ж а н к а (тянет его за рукав). Мсье! Мсье!
У ч и т е л ь. Боюсь, вы не сможете сдать экзамен на полного доктора...
У ч е н и ц а. О, мсье, как жаль!
У ч и т е л ь. Если только... (Служанке.) Мари... Опять вы лезете не в свое дело? Ступайте на кухню! К своим кастрюлям! Ступайте, ступайте! (Ученице.) Попробуем хотя бы подготовить вас к экзамену на неполного доктора...
С л у ж а н к а. Мсье!.. Мсье!.. (Тянет его за рукав.)
У ч и т е л ь (Служанке). Да отстаньте же! Отцепитесь! Что вам надо?.. (Ученице.) И если вы решите сдавать его...
У ч е н и ц а. Да, мсье.
У ч и т е л ь. Я преподам вам основы лингвистики и сравнительной филологии...
С л у ж а н к а. Нет-нет, мсье!.. Не нужно!..
У ч и т е л ь. Ну, знаете, это уж слишком!
С л у ж а н к а. Только не филология, филология — прямая дорога к беде.
У ч е н и ц а (удивленно). К беде? (Глуповато улыбается.) Вот это новости!
У ч и т е л ь (Служанке). Просто возмутительно! Ступайте вон!
С л у ж а н к а. Ладно, ладно, мсье. Только не говорите потом, что я вас не предупреждала! Филология ведет к беде!
У ч и т е л ь. Я совершеннолетний, Мари!
У ч е н и ц а. Да, мсье.
С л у ж а н к а. Ну, как хотите! (Уходит.)
У ч и т е л ь. Продолжим, мадмуазель.
У ч е н и ц а. Да, мсье.
У ч и т е л ь. Прошу вас выслушать с предельным вниманием составленный мною курс...
У ч е н и ц а. Да, мсье.
У ч и т е л ь. ...с помощью которого вы за пятнадцать минут постигнете основы основ лингвистической и сравнительной филологии неоиспанских языков.
У ч е н и ц а. О, господин учитель! (Хлопает в ладоши.)
У ч и т е л ь (властно). Тихо! Это еще что такое!
У ч е н и ц а. Простите, мсье. (Медленно опускает руки на стол.)
У ч и т е л ь. Тихо! (Встает и принимается расхаживать по комнате, заложив руки за спину; время от времени останавливается посреди комнаты или около Ученицы и подкрепляет свои слова выразительным жестом, однако не следует играть утрированно. Ученица следит за ним взглядом, что иногда становится не так-то просто, потому что ей приходится чуть ли не сворачивать себе шею; раза два она даже поворачивается спиной к зрителям.) Итак, мадмуазель, испанский является родоначальником всех неоиспанских языков, к каковым относятся испанский, гишпанский, латинский, итальянский, наш французский, португальский, румынский, сардинский, он же сарданапальский и неоиспанский, а также в некоторой степени турецкий, который, впрочем, ближе к греческому, что вполне понятно, ибо от Турции до Греции ближе, чем от меня до вас, — лишнее подтверждение одного из основных положений лингвистики, гласящего, что география и филология — близнецы... Можете конспектировать, мадмуазель.
У ч е н и ц а (глухо). Да, мсье.
У ч и т е л ь. Неоиспанские языки отличаются друг от друга и от других языковых групп, таких как австрийские и неоавстрийские, или габсбургские; а также гельветические, эсперантистские, монакские, швейцарские, андоррские, баскские, голландские, сырные, не забывая о дипломатических и технических языковых группах, — так вот, неоиспанские языки отличаются поразительным сходством друг с другом, в силу чего их крайне затруднительно различить, хотя такое различение все же возможно по некоторым имеющимся отличительным признакам, неоспоримо говорящим об общности происхождения и в то же время указывающим на их глубокие различия, проявляющиеся в отличительных чертах, о которых я только что упомянул.
У ч е н и ц а. О-о-о да-а-а-а-а, мсье!
У ч и т е л ь. Однако не будем задерживаться на теории...
У ч е н и ц а (с сожалением в голосе). О, мсье...
У ч и т е л ь. Вы, кажется, заинтересовались. Что ж, чудесно.
У ч е н и ц а. О да, мсье.
У ч и т е л ь. Не огорчайтесь, мадмуазель. Мы еще вернемся к этому позже... а может, и не вернемся... Как знать?
У ч е н и ц а (восторженно). О да, мсье.
У ч и т е л ь. Итак, знайте и помните до самого своего смертного часа...
У ч е н и ц а. До самого моего смертного часа... О да, мсье.
У ч и т е л ь. ...еще одно основное положение: любой язык есть в конечном счете не что иное, как речь, и, следовательно, состоит из звуков, или...
У ч е н и ц а. Или фонем...
У ч и т е л ь. Это я и хотел сказать. Незачем забегать вперед. Будьте скромнее и слушайте.
У ч е н и ц а. Хорошо, мсье. Конечно, мсье.
У ч и т е л ь. Звуки, мадмуазель, следует схватывать на лету, пока они не упали в глухие уши. Поэтому, прежде чем заговорить, желательно по возможности вытянуть шею, задрать подбородок и встать на цыпочки, вот так, смотрите...
У ч е н и ц а. Да, мсье.
У ч и т е л ь. Тихо! Не перебивайте... И издавать звуки как можно громче, во всю силу легких и голосовых связок. Вот так: «бабочка», «эврика», «Трафальгар», «папенька». Таким образом, звуки, наполненные теплым воздухом, более легким, чем окружающая среда, полетят вверх, избежав опасности упасть в глухие уши — эти бездны, где гибнет все, что звучит. Если вы произносите несколько звуков подряд с большой скоростью, они автоматически сцепляются друг с другом, образуя слоги, слова и даже фразы, то есть более или менее значительные группировки, иррациональные сочетания, лишенные всякой смысловой нагрузки и именно поэтому способные свободно держаться в воздухе на значительной высоте. Слова же весомые, обремененные смыслом, неминуемо летят вниз и падают...
У ч е н и ц а. ... в глухие уши.
У ч и т е л ь. Верно, но не перебивайте... или безнадежно перепутываются... или лопаются, как воздушные шарики. Таким образом, мадмуазель...

Ученица вдруг морщится как от сильной боли.

Что с вами?
У ч е н и ц а. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Подумаешь! Не прерывать же занятие из-за таких пустяков. Продолжим...
У ч е н и ц а (страдая все сильнее). Да, мсье.
У ч и т е л ь. Не слишком задерживаясь на этом вопросе, отметим все же существование согласных, изменяющих звук в речевом потоке, когда глухие становятся звонкими и наоборот. Так, например: «столб — столбы», «гроб — гробы», «клоп — клопы», «если бы».
У ч е н и ц а. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Продолжим.
У ч е н и ц а. Да.
У ч и т е л ь. Вывод: искусство произнесения звуков требует долгих лет обучения. Наука же позволяет сократить этот срок до нескольких минут. Итак, запомните: чтобы произнести слово, звук или что угодно другое, следует безжалостно исторгнуть весь воздух из легких и мало-помалу пропускать эту воздушную струю через голосовые связки так, чтобы они, точно струны арфы или листва под ветром, дрожали, трепетали, вибрировали, вибрировали, вибрировали или картавили, шепелявили, свистели, свистели; а как вспомогательные средства используются: язык и язычок... губы и зубы...
У ч е н и ц а. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. ...а также нёбо... В конце концов слова хлынут через нос, рот, уши, поры, вырывая и увлекая за собой все вышепоименованные органы, — хлынут мощным потоком, который мы неверно называем голосом и который состоит из вокальных модуляций и симфонического сопровождения, подобного букету экзотических цветов... фейерверку из лабиальных, дентальных, палатальных, взрывных, шипящих, свистящих и прочих звуков, то ласкающих, то терзающих слух.
У ч е н и ц а. Да, мсье, у меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Ничего, ничего, продолжим. Что касается неоиспанских языков, то они состоят в таком близком родстве друг с другом, что их можно считать двоюродными братьями. Впрочем, у них общий отец — гишпанский. Поэтому так трудно отличить один из них от другого. И так важно правильное, безукоризненное произношение. Произношение само по себе едва ли не важнее, чем все остальное. Плохое произношение чревато ошибками. По этому поводу позволю себе рассказать один случай из моего личного опыта. (Предавшись воспоминаниям, Учитель смягчается, лицо его принимает умильное выражение, но ненадолго.) Я был тогда совсем молод, почти мальчишка. Служил в армии. И в полку у меня был один товарищ, виконт, который не выговаривал букву «ф» — весьма серьезный дефект речи. Вместо «ф» он произносил «ф». Например, вместо «сцена у фонтана» говорил «сцена у фонтана». Вместо «фазан» — «фазан», Фирмена называл Фирменом, Филиппа Филиппом, вместо «фу-ты ну-ты» говорил «фу-ты ну-ты», вместо «фик-фок» и «фокус-покус» — «фик-фок» и «фокус-покус», «фиг вам» вместо «фиг вам», «февраль» вместо «февраль», «март-апрель» вместо «март-апрель», вместо «Жерар де Нерваль» говорил «Жерар де Нерваль», вместо «Мирабо» — «Мирабо», «и так далее» вместо «и так далее», «и тому подобное» вместо «и тому подобное» и так далее. Но он так искусно скрывал этот дефект под маскировочной каской, что никто ничего не замечал.
У ч е н и ц а. Да. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь (резко меняя тон, строгим голосом). Продолжим. Укажем сначала черты сходства, чтобы затем яснее усвоить различия языков. Ибо для неискушенных эти различия могут легко ускользнуть. Все слова во всех рассматриваемых языках...
У ч е н и ц а. Да?.. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Продолжим... всегда одинаковы, так же, как все суффиксы, префиксы, флексии, приставки и корни...
У ч е н и ц а. А какие у слов корни — квадратные?
У ч и т е л ь. Бывают квадратные, бывают кубические.
У ч е н и ц а. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Продолжим. Возьмите к примеру слово «нос»...
У ч е н и ц а. Чем взять?
У ч и т е л ь. Чем хотите, тем и берите, только не перебивайте.
У ч е н и ц а. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Продолжим... Продолжим, я сказал. Итак, возьмите французское слово «нос». Взяли?
У ч е н и ц а. Взяла. Ох, зубы мои, зубы...
У ч и т е л ь. «Нос» является корнем в слове «переносица», а также в слове «заносчивый», причем «пере» и «за» — это префиксы, а «иц» и «чив» — суффиксы. Они так называются, потому что у них идея фикс: они никогда не меняются. Не желают.
У ч е н и ц а. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Продолжим. Так. Надеюсь, вы обратили внимание, что эти префиксы испанского происхождения?
У ч е н и ц а. О, как болят зубы.
У ч и т е л ь. Далее. Во французском, как вы тоже могли бы заметить, они остались неизменными. Так вот, мадмуазель, ничто не может заставить их измениться ни в латинском, ни в итальянском, ни в португальском, ни в сардинском, или сарданапальском, ни в румынском, испанском и неоиспанском, ни даже в восточном: слова «нос», «переносица», «заносчивый» неизменны, у них тот же корень, тот же суффикс, тот же префикс во всех вышепоименованных языках. Это относится и ко всем другим словам.
У ч е н и ц а. И во всех языках эти слова означают одно и то же? У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Абсолютно одно и то же. Иначе и быть не может. И эти, и все другие мыслимые слова во всех языках будут иметь одно и то же значение, одно и то же строение, одно и то же звучание. Ибо каждому понятию в любой стране соответствует одно-единственное слово, не считая синонимов. Да перестаньте вы держаться за щеку!
У ч е н и ц а. У меня болят зубы. Зубы болят! Болят и все!
У ч и т е л ь. Ладно, продолжим. Далее. Слышите, продолжим... Как вы скажете по-французски: розы моей бабушки желтее, чем мой дедушка, который был китайцем?
У ч е н и ц а. Зубы, зубы, у меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Неважно, все равно, продолжим, отвечайте!
У ч е н и ц а. По-французски?
У ч и т е л ь. По-французски.
У ч е н и ц а. Э-э... как сказать по-французски: розы моей бабушки желтее, чем..?
У ч и т е л ь. ...чем мой дедушка, который был китайцем...
У ч е н и ц а. Значит, так, по-французски это будет: розы... розы моей... как будет бабушка по-французски?
У ч и т е л ь. По-французски? Бабушка.
У ч е н и ц а. Розы моей бабушки... желтее... это будет по-французски «желтее»?
У ч и т е л ь. Разумеется!
У ч е н и ц а. Желтее, чем мой дедушка, который был ревнивцем.
У ч и т е л ь. Нет, который был... ки...
У ч е н и ц а. ...тайцем... У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Верно.
У ч е н и ц а. У меня...
У ч и т е л ь. ...болят зубы... знаю... Далее! Теперь переведите эту фразу на испанский и неоиспанский...
У ч е н и ц а. По-испански... это будет: «розы моей бабушки желтее, чем мой дедушка, который был китайцем».
У ч и т е л ь. Нет. Неправильно.
У ч е н и ц а. А по-неоиспански: «розы моей бабушки желтее, чем мой дедушка, который был китайцем».
У ч и т е л ь. Неверно. Неверно. Неверно. Вы перепутали, вместо испанского сказали по-неоиспански, а вместо неоиспанского — по-испански... То есть... наоборот...
У ч е н и ц а. У меня болят зубы. Вы сами запутались.
У ч и т е л ь. Это вы меня запутали. Не отвлекайтесь. Будьте внимательны и записывайте. Я скажу вам эту фразу сначала по-испански, потом по-неоиспански и, наконец, по-латыни. А вы повторяйте. Внимательно, потому что сходство очень велико. До полного тождества. Слушайте и следите...
У ч е н и ц а. У меня болят...
У ч и т е л ь. ...зубы.
У ч е н и ц а. Продолжим... Ох!
У ч и т е л ь. По-испански: «розы моей бабушки желтее, чем мой дедушка, который был китайцем»; по-латыни: «розы моей бабушки желтее, чем мой дедушка, который был китайцем». Уловили разницу? Теперь переведите это на... ну, скажем, на румынский.
У ч е н и ц а. Розы моей... Э-э... Как будет «розы» по-румынски?
У ч и т е л ь. «Розы», как же еще?
У ч е н и ц а. А я думала «розы». Ох, зубы...
У ч и т е л ь. Да нет же, нет, ведь «розы» — это восточное заимствование французского слова «розы», которое по-испански будет «розы», понимаете? А по-сарданапальски «розы»...
У ч е н и ц а. Простите, мсье, но мне... о, как болят зубы... мне не совсем ясна разница.
У ч и т е л ь. Между тем это так просто! Проще простого! Нужен только некоторый опыт, некоторая практика в этих языках, столь отличных друг от друга, несмотря на полное их сходство. Я попытаюсь растолковать вам...
У ч е н и ц а. Зубы мои, зубы...
У ч и т е л ь. Эти языки отличаются друг от друга не словарным составом, который у них абсолютно идентичен, не структурой фразы, которая в них во всех одна и та же, не интонацией, в которой нет никаких различий, и не ритмическим строем... они отличаются... вы меня слушаете?
У ч е н и ц а. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Слушаете или нет? О, я, кажется теряю терпение!
У ч е н и ц а. Отстаньте, мсье! У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Клянусь козлиной бородой! Слушайте, пес вас побери!
У ч е н и ц а. Да-да... слушаю... ну, я слушаю...
У ч и т е л ь. Они отличаются как друг от друга, так и от их общего предка гишпанского... тем...
У ч е н и ц а (кривясь от боли). Чем?
У ч и т е л ь. Тем, чего нельзя определить и что познается очень нескоро, в результате долгих трудов...
У ч е н и ц а. Да?
У ч и т е л ь. Да, мадмуазель. Тут нет никаких правил. Все решает интуиция. А чтобы она появилась, надо учиться, учиться и учиться.
У ч е н и ц а. Зубы болят.
У ч и т е л ь. Правда, иногда слова в этих языках могут не совпадать, но эти, так сказать, исключительные случаи не делают погоды.
У ч е н и ц а. Да?.. О, мсье, как у меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Не перебивайте! Не сердите меня! Или я за себя не отвечаю. Так на чем я остановился... Ах да: в некоторых исключительных случаях различия весьма ощутимы... зримы, выпуклы, если хотите... Повторяю: если хотите. Я вижу, вы меня не слушаете...
У ч е н и ц а. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Так вот, как я сказал, в некоторых обиходных выражениях встречаются слова, звучащие совершенно по-разному в каждом из языков, так что определить язык весьма несложно. Приведу пример. Распространенное в Мадриде неоиспанское выражение «моя родина — Нео-Испания» звучит по-итальянски: «моя родина...»
У ч е н и ц а. Нео-Испания.
У ч и т е л ь. Неверно! «Моя родина — Италия». А теперь скажите, рассуждая по аналогии, как будет «Италия» по-французски?
У ч е н и ц а. У меня болят зубы!
У ч и т е л ь. А ведь это так просто: слову «Италия» соответствует во французском слово «Франция», являющееся его точным переводом. «Моя родина — Франция». А «Франция» по-восточному будет «Восток». «Моя родина — Восток». А «Восток» по-португальски — «Португалия»! Восточное выражение «моя родина — Восток» переводится на португальский следующим образом: «Моя родина — Португалия!» И так далее...
У ч е н и ц а. Понятно! Я поняла! У меня болят...
У ч и т е л ь. Зубы! Зубы! Зубы!.. Сейчас я вам их вырву! Еще один пример. Слово «столица» в разных языках имеет разный смысл. Так, когда испанец говорит: «Я живу в столице», он подразумевает под словом «столица» совсем не то, что португалец, когда тоже говорит: «Я живу в столице», или произносящий эту же фразу француз, румын, латинянин, сарданапалец... Поэтому, если вам скажут... мадмуазель, мадмуазе-ель, я объясняю все это для вас! О, черт! Поэтому, услышав выражение: «Я живу в столице», вы легко распознаете, на каком языке это сказано: на испанском, гишпанском или неоиспанском, французском, восточном, румынском или латинском, стоит лишь догадаться, какую страну имеет в виду говорящий... произнося данную фразу... Но этими примерами едва ли не исчерпываются подобные случаи...
У ч е н и ц а. Ох, зубы, зу-бы...
У ч и т е л ь. Молчать! Не то я вам голову проломлю!
У ч е н и ц а. Попробуйте только! Вот еще болтун на мою голову! (Учитель хватает ее за руку, начинает выкручивать.) Ай!
У ч и т е л ь. Сидите тихо! Чтоб больше ни слова!
У ч е н и ц а (хнычет). Зубы...
У ч и т е л ь. Самое... как бы сказать... самое парадоксальное, да-да, именно парадоксальное заключается в том, что многие люди в силу полного невежества говорят на том или ином языке... слышите? Что я сказал? Повторите.
У ч е н и ц а. ...на том или ином языке! Что я сказал!
У ч и т е л ь. Ваше счастье!.. Так вот, многие простолюдины говорят на испанском, вставляя, сами того не зная, слова из неоиспанского, а думают, что говорят на латинском... или говорят на латинском, вставляя слова из восточного, а думают, что говорят на румынском... или на испанском, вперемежку с неоиспанским, а думают, что на сарданапальском или на испанском... Понятно?
У ч е н и ц а. Да! Да! Да! Да! Что вам еще надо?..
У ч и т е л ь. Прошу без грубостей, малютка, а то худо будет. (Захлебывается злобой.) Случаются, мадмуазель, и еще более странные ситуации, например, когда испанец говорит на латыни, которую считает испанским: «У меня с недавних пор кровь идет из пор», — обращаясь к французу, который не знает ни слова по-испански, но отлично понимает собеседника, как будто тот говорит на его родном языке. Он, впрочем, именно так и думает и отвечает: «Вот и я жил-жил, и вдруг — пот из жил», и испанец тоже его понимает и уверен, что оба они говорят на чистейшем испанском, а на самом деле это не испанский и не французский, а самый настоящий латинский с примесью неоиспанского... Сидите спокойно, мадмуазель, не ерзайте и не топайте ногами...
У ч е н и ц а. У меня болят зубы.
У ч и т е л ь. Как же получается, что простолюдины понимают друг друга, хотя сами не знают, на каком языке говорят, и принимают свой за чужой, а чужой за свой?
У ч е н и ц а. Ну и как же?
У ч и т е л ь. Это один из любопытнейших образчиков житейского опыта — не путать с опытом научным! — парадокс, нонсенс, причуда человеческой натуры, одним словом, инстинкт — именно он здесь и срабатывает.
У ч е н и ц а. Ой-ой-ой!
У ч и т е л ь. Вместо того чтобы ловить мух, пока я тут распинаюсь, вы бы лучше слушали повнимательнее... не мне же в конце концов сдавать экзамен на неполного доктора, я-то все экзамены давно сдал — и полного доктора получил, и диплом с отличием... Я для вас стараюсь, поймите, для вас!
У ч е н и ц а. Ужасная боль!
У ч и т е л ь. Ужасная ученица! Нет, так не пойдет, это из рук вон... из рук вон...
У ч е н и ц а. Я... вас... слушаю...
У ч и т е л ь. То-то! Как я уже говорил, лучший способ научиться различать языки — это практика... Поэтому давайте практиковаться. Сейчас я произнесу слово «нож» на всех языках, а вы запоминайте.
У ч е н и ц а. Как хотите... все равно...
У ч и т е л ь (зовет Служанку). Мари! Мари! Не дозовешься... Мари! Мари!.. Да где вы там?! (Открывает правую дверь.) Мари!.. (Выходит.)

Ученица остается ненадолго одна, сидит, безучастно глядя перед собой.

У ч и т е л ь (визгливо кричит за дверью). Мари! В чем дело? Куда вы запропастились? Идите сюда, раз я зову! (Возвращается, за ним входит Мари.) Здесь распоряжаюсь я, а вы должны слушаться. (Указывает на Ученицу.) Вот эта ничего не понимает. Ровным счетом ничего!
С л у ж а н к а. Держите себя в руках, мсье, подумайте о последствиях! Дело может зайти слишком далеко.
У ч и т е л ь. Я сумею вовремя остановиться.
С л у ж а н к а. Вы всегда так говорите. Погляжу я, как это будет.
У ч е н и ц а. У меня болят зубы.
С л у ж а н к а. Вот, пожалуйста, начинается, это же симптом!
У ч и т е л ь. Какой, скажите на милость, симптом? О чем вы?
У ч е н и ц а (слабым голосом). Да, о чем вы? У меня болят зубы.
С л у ж а н к а. Окончательный симптом! Решающий!
У ч и т е л ь. Чушь! Чушь! Чушь!

Служанка хочет уйти.

Погодите! Я вас звал, чтобы вы мне принесли ножи: испанский, неоиспанский, португальский, французский, восточный, румынский, сарданапальский, латинский и гишпанский.
С л у ж а н к а (угрюмо). На меня не рассчитывайте. (Уходит.)
У ч и т е л ь (порывается что-то возразить, но сдерживается. Стоит какое-то время с нерешительным видом. Потом вдруг спохватывается). Ах да! (Быстро идет к буфету, открывает ящик и достает большой нож, настоящий или воображаемый, на усмотрение режиссера, радостно размахивает им.) Вот он, мадмуазель, вот и нож. Жаль, конечно, что только один, но мы попробуем обойтись одним на все языки! От вас требуется лишь произнести слово «нож» на всех языках, не сводя глаз с этого предмета и представляя себе, что он относится к тому языку, на котором вы его называете.
У ч е н и ц а. Зубы болят.
У ч и т е л ь (нараспев). Итак: повторяйте: но-о-ож... И смотрите, смотрите прямо на него...
У ч е н и ц а. Это по-какому? По-французски, по-итальянски, по-испански?
У ч и т е л ь. Теперь уже неважно... Какая разница. Повторяйте: нож!
У ч е н и ц а. Нож...
У ч и т е л ь (потрясает ножом перед глазами Ученицы). Еще раз... Смотрите сюда...
У ч е н и ц а. Ну, нет уж! Ни за что! Хватит с меня! И вообще у меня болят зубы, ноги, голова...
У ч и т е л ь (отрывисто). Нож... Смотрите сюда... Нож... Смотрите... Нож... Смотрите...
У ч е н и ц а. Не кричите! У меня уже заболели уши. Вы прямо визжите.
У ч и т е л ь. Повторяйте: нож... нож... нож...
У ч е н и ц а. Нет! У меня болят уши, все-все болит...
У ч и т е л ь. Ах, уши! Вот я тебе сейчас, моя прелесть, их оторву, сразу перестанут болеть!
У ч е н и ц а. Ой! Больно!
У ч и т е л ь. Ну, так смотрите и повторяйте: нож...
У ч е н и ц а. Ладно... если вы непременно хотите... нож... (С внезапно проснувшейся иронией.) Это что, по-неоиспански?..
У ч и т е л ь. Да, да, по-неоиспански, если вам угодно, только скорее... у нас мало времени... Вообще, что за дурацкий вопрос? Что вы себе позволяете?
У ч е н и ц а (изнемогает, отчаянно и раздраженно стонет). О!
У ч и т е л ь. Смотрите и повторяйте. (Монотонно.) Нож... нож... нож... нож...
У ч е н и ц а. Все болит, ох, как болит... голова... (Касается рукой всех частей тела, которые перечисляет.) Глаза...
У ч и т е л ь (монотонно). Нож... нож...

Оба поднялись с мест. Учитель, вне себя, кружит вокруг Ученицы, потрясая ножом, словно исполняет танец индейца
перед снятием скальпа, однако не следует переигрывать, танцевальные движения должны быть только слегка
обозначены. Ученица, измученная болью, сгорбившись и пошатываясь, пятится к окну...

У ч и т е л ь. Повторяйте, повторяйте: нож... нож... нож...
У ч е н и ц а. Болит... горло, плечи... грудь... нож...
У ч и т е л ь. Нож... нож... нож...
У ч е н и ц а....живот... нож... ноги... нож...
У ч и т е л ь. Отчетливей... нож... нож...
У ч е н и ц а. Нож... ох, мое горло...
У ч и т е л ь. Нож... нож..
У ч е н и ц а. Нож... ох, мои плечи... руки мои... грудь... ноги... нож... нож...
У ч и т е л ь. Вот так... Теперь хорошо...
У ч е н и ц а. Нож... ох, грудь... ох, живот...
У ч и т е л ь (меняя тон). Осторожно... не разбейте мне стекла... нож — орудие убийства...
У ч е н и ц а (слабым голосом). Да, да... что? Убийства?
У ч и т е л ь (взмахнув ножом, убивает Ученицу). А-ах! Вот тебе!

Вскрикнув: «А-ах!» — она валится на как бы случайно оказавшийся у окна стул и застывает в непристойной позе, широко
расставив ноги. Ее предсмертный крик сливается с возгласом убийцы; после первого удара Учитель стоит спиной к зрителям,
лицом к застывшей на стуле Ученице, затем наносит мертвому телу еще один удар, снизу вверх, с такой силой, что, не устояв
на месте, подскакивает.

У ч и т е л ь (запыхавшись, бормочет). Тварь... Так ей и надо... Сразу полегчало... Ох, устал... задыхаюсь... Ох! (Тяжело дышит, падает — к счастью, стул рядом; утирает пот со лба, что-то невнятно бормочет. Наконец, отдышавшись, встает, смотрит на зажатый в руке нож, на тело девушки и, словно очнувшись, вскрикивает. В панике.) Что я наделал! Что со мной сделают? Что же будет?! Ай-ай-ай! Вот беда! Мадмуазель, мадмуазель, вставайте! (Суетится, все еще не выпуская из руки невидимый нож и не зная, куда его девать.) Ну же, мадмуазель, урок окончен... Можете идти... заплатите в следующий раз... О! Она мертва... мертва-а-а! Это я ее — вот этим ножом... Мерт-ва-а-а... Это ужасно... (Зовет Служанку.) Мари! Мари! Мари, голубушка, идите сюда! О! О!

Открывается правая дверь. Входит Мари.

Нет... не надо... Идите, Мари. Вы мне совсем не нужны... Слышите, идите...

Мари, ни слова не говоря, с суровым видом подходит к трупу.

У ч и т е л ь (все неувереннее). Идите, Мари, вы мне не нужны...
С л у ж а н к а (саркастически). Ну и как, вы довольны своей ученицей, урок пошел ей на пользу?
У ч и т е л ь (пряча нож за спиной). Да, урок окончен... но... она... она не уходит... она не хочет...
С л у ж а н к а (холодно). В самом деле?..
У ч и т е л ь (дрожа). Это не я... не я... Мари... миленькая Мари... правда, не я...
С л у ж а н к а. А кто же? Кто? Может, я?
У ч и т е л ь. Не знаю... может быть...
С л у ж а н к а. Или, может, кошка?
У ч и т е л ь. Может быть... Не знаю...
С л у ж а н к а. Это уже сороковая сегодня!.. И так каждый день! Каждый божий день! Постыдились бы, в вашем-то возрасте... Последнее здоровье потеряете! А учениц не останется вовсе. И поделом вам!
У ч и т е л ь (раздражаясь). Я не виноват! Она не желала учиться! Не слушалась! Плохая ученица! Не желала учиться!
С л у ж а н к а. Ложь!..
У ч и т е л ь (подбираясь потихоньку к Служанке, с ножом за спиной). А вам какое дело? (Размахивается, чтобы всадить в нее нож, но она перехватывает и выворачивает ему руку. Учитель роняет нож.) ...Извините!
С л у ж а н к а (сбивает его с ног парой увесистых, звонких оплеух, Учитель хнычет, сидя на полу). Тоже мне убийца нашелся! Негодник! Безобразник! Со мной такие штуки не пройдут! Я вам не Ученица! (Поднимает его за шиворот, подбирает с полу ермолку и нахлобучивает ему на макушку; он заслоняется локтем, как ребенок.) Ну-ка, положите нож на место, живо! (Учитель прячет нож в ящик буфета и снова подходит.) А ведь я предупреждала: арифметика ведет к филологии, а филология — к преступлению...
У ч и т е л ь. Вы говорили: «к беде».
С л у ж а н к а. Это одно и то же.
У ч и т е л ь. А я не понял. Я думал, что «беда» — это название города, и вы хотели сказать, что филология ведет к этому городу...
С л у ж а н к а. Опять лжете! Старый лис! Чтобы такой ученый, как вы, не знал значения слов! Так я вам и поверила!
У ч и т е л ь (рыдая). Я ее убил нечаянно!
С л у ж а н к а. Но вы хоть раскаиваетесь?
У ч и т е л ь. О да, клянусь вам, Мари!
С л у ж а н к а. Ну ладно, пожалею вас. Я знаю, вы все-таки хороший! Попробуем все уладить. Но чтобы в последний раз!.. Так недолго и сердце испортить...
У ч и т е л ь. Конечно, Мари! А что надо делать?
С л у ж а н к а. Надо ее похоронить... вместе с тридцатью девятью остальными, итого будет сорок гробов... Я вызову агента похоронного бюро и кюре Августина, моего любовника... Закажу венки...
У ч и т е л ь. Спасибо, Мари, спасибо.
С л у ж а н к а. Чего уж там. Впрочем, Августина можно и не звать, ведь вы и сами, как все говорят, можете, если захотите, его отлично заменить.
У ч и т е л ь. Только не слишком дорогие венки. Она не заплатила за урок.
С л у ж а н к а. Не волнуйтесь... Да одерните ей юбку, срам смотреть. И вообще надо ее унести...
У ч и т е л ь. Да-да, Мари, конечно. (Одергивает Ученице юбку.) Но как бы нас на этом не поймали... сорок гробов... Ничего себе... начнутся разговоры... А если нас спросят, что там внутри?
С л у ж а н к а. Не переживайте. Скажем: ничего нет. Да никто и спрашивать не будет, люди уже привыкли.
У ч и т е л ь. Ну все-таки...
С л у ж а н к а (вытаскивает повязку с каким-то знаком, возможно, со свастикой). Вот, наденьте, если боитесь, и можете быть спокойны. (Надевает повязку ему на руку.) С политикой шутки плохи.
У ч и т е л ь. Спасибо, милая Мари, теперь я спокоен... Вы такая добрая, такая преданная душа...
С л у ж а н к а. То-то. За дело, мсье. Взяли?
У ч и т е л ь. Да-да, милочка Мари. (Служанка и Учитель берут тело девушки, одна — под руки, другой — за ноги, и несут к правой двери.) Осторожно. Не ушибите ее.

Выходят. Несколько секунд на сцене никого нет. Потом раздается звонок в левую дверь.

Г о л о с  С л у ж а н к и. Иду, иду, сию минуту!

Она появляется так же, как в начале пьесы, идет к двери. Еще один звонок.

С л у ж а н к а (в сторону). Не терпится ей! (Громко.) Иду, иду! (Открывает левую дверь.) Добрый день, мадмуазель! Вы новая ученица? Пришли на урок? Господин Учитель ждет вас. Я доложу ему, и он сейчас же выйдет. Входите же, мадмуазель, входите!*

Занавес


*Перед началом пьесы, пока не поднят занавес, и несколько секунд первой сцены, когда сцена еще пуста, слышен стук молотка. Когда же появляется Служанка и идет открывать дверь Ученице, она убирает со стола тетрадь и портфель и швыряет их в угол, где уже валяется целая куча подобных вещей. Наконец в последней сцене, торопясь к входной двери. Служанка швыряет туда же тетрадь и портфель только что убитой Ученицы. Когда занавес опускается, стук молотка можно повторить.


Июнь, 1950

Hosted by uCoz